Виктор Сухоруков:Мне история нужна!

Почему известный актер отказывается от многих ролей

В минувшую пятницу в Москве в первом павильоне киностудии «Мосфильм» вручили национальную кинематографическую премию «Золотой орел». Выдающийся актер Виктор Сухоруков, которого до сих пор многие считают нашим земляком, был удостоен кинопремии за роль второго плана в фильме «Овсянки».
Обозреватель «ВП» Дмитрий Соловьев встретился с актером, чтобы поздравить его с наградой и узнать подробности о грядущих гастролях.

Есть у меня и «Ника», и «Орел», и даже «Оскар» имеется

— Виктор Иванович, поздравляем вас от имени всех читателей «Вечёрки»!

— Спасибо, конечно. Но у меня к этому фильму до сих пор неоднозначное отношение.

— Почему?

— На режиссера «Овсянок» Алексея Федорченко я обратил внимание еще после его самобытной работы «Первые на Луне». Потом была «Железная дорога», и я к Алексею все внимательнее присматривался. А прочитав сценарий «Овсянок», стал просить у него роль второго героя — первого Юрий Цурило должен был играть. Я, говорю Федорченко, лысый, внесу в повествование немного юмора.

— Что же режиссер вам ответил?

— «Сыграешь отца героя в его воспоминаниях». Думаю: тоже неплохо. Роль, хоть и небольшая, но сочная — поэт-примитивист: что видит, то и пишет. Много стихов по сценарию ему читать приходилось, из-за стихов я и согласился. Потом по ходу работы над фильмом количество стихов стало уменьшаться, и в результате один остался — в сцене на лодке — стих, посвященный жене. Но при монтаже и эту сцену урезали. Я расстроился чуть ли не до слез. Спасибо продюсеру — Игорь Мишин всегда ко мне хорошо относился, да и вину свою, наверно, немного чувствовал — пообещал, что в выпуске на DVD в дополнительных материалах к «Овсянкам» обязательно будет включен эпизод на лодке целиком.

— Почему же в фильм сцена полностью не попала?

— Оказалась она слишком длинной для задуманного формата. Вот так мне ответили. И когда на фестиваль в Венецию стали приглашать, я эти слова вспомнил и не поехал. Мне все говорили: используй возможность — по Венеции на халяву побродишь. Но я счел это неприличным, унижаться не захотел — ведь там представлять фильм надо, всю группу на сцену пригласят и шушукаться начнут, спрашивать: а это еще кто такой? Между прочим даже на отечественную премьеру «Овсянок» я не пошел принципиально: от своих правил стараюсь не отступать.

— На вручение «Золотого орла» вы же все-таки пошли?

— Это совсем другое дело: меня за эту роль выдвинули, значит, заметили. Прислали личное приглашение. Зачем же людей обижать?

— У вас же и «Золотой орел» есть, и «Ника». Считается, что награды эти альтернативные. Кинематографисты наши на два лагеря разделились — кто за одних, кто за других; кто, мол, более объективен в раздаче призов, кто — менее.

— Я в таких спорах не участвую. Если кто-то там дерется, то у меня дома всё спокойно. На моей полке нашлось место и «Нике», и «Золотому орлу», и призу Гатчинского фестиваля, и Минского, и многим другим наградам, включая самую первую, «Люди нашего города», полученную еще в Питере. Есть у меня и награда, полученная во Франции, и даже «Оскар» имеется.

— За какой же фильм?

— По совокупности ролей (смеется). Да это сувенирный «Оскар», купленный в американском магазине. Но написано на нем «Best Actor Виктор Сухоруков».

Зачем ты ребенка душишь?

— Поговорим о театре. Скоро в Питере на сцене опять появятся «Игроки» с вашим участием…

— Да, между прочим, десятый сезон. Считаю это своим личным юбилеем, потому что спас спектакль от закрытия ваш покорный слуга.

— Расскажите об этом подробнее...

— Никогда об этом не говорил, но перед юбилеем скажу. Наш режиссер Олег Евгеньевич Меньшиков, талантливейший человек, такую привычку имеет: два года его спектакль просуществовал — и давай его закрывать. Чтобы легенду из него сделать, наверно. Кто не посмотрел — тот многое потерял. Пусть себя в этом и винит, но более он спектакль не увидит. Такая вот логика. Подобная судьба была уготована «Игрокам». Я этого не понимал и постоянно возмущался, негодовал, уговаривал. Когда наш спектакль стал по-настоящему превращаться из эмбриона в розовощекого карапуза, его жизнь повисла на волоске. «Зачем ты ребенка душишь?» — кричал я Олегу, но он меня не слышал: ведь он же хозяин антрепризы. Пришло время для последнего спектакля, на который я демонстративно заявился в траурной черной рубашке, как на похороны. Отыграли мы «Игроков», и Меньшиков (он жуткий сластена) разложил всюду конфеты, шоколад, пряники. И спрашивает всех: «Чего это Сухоруков не приходит пряниками угоститься?» А я ему: «Да подавись ты своими пряниками!» На прощальный банкет, конечно, тоже не пошел: ведь в гроб заколачивают моего любимца. Уехал горевать в одиночестве.

— Так все-таки закрыли?

— Да, на полтора года. Спустя это время через третьих лиц узнаю: Меньшиков возрождает «Игроков» для турне по Германии, но ко мне, видимо, не обращается, зная мой характер. Две мои роли — помещика Глова и чиновника из приказа Замухрышкина — хочет отдать Михаилу Ефремову. Тот приходит ко мне со словами: «Ты чего выпендриваешься? Не капризничай!» Выложил я ему все наболевшее, а Миша набирает телефон Меньшикова: «Олег, все в порядке. Сухоруков будет играть». А он отвечает: «Я в этом не сомневался!» Спектакль существует по сей день, и я очень доволен этим. С тех пор Олег всегда уходит со сцены как из цветочного магазина.

25 лет верой и правдой служил Питеру

— Не жалеете, что в свое время уехали из Питера в Москву?

— В Москву я не уехал, а вернулся. 25 лет верой и правдой служил Питеру, а потом вдруг стал никому здесь не нужен. Душа ныла, была не на месте, и я решил вернуться в Москву, не зная, к чему причалю, с чем столкнусь. Это было выстраданное решение. Могу сказать: в Питере пил, сейчас — нет. И я востребован, занимаюсь любимым делом. Если тоскую, еду на родину, в Орехово-Зуево. Там у меня сад-огород. Отдыхаю, а потом — опять за работу.

— Так несколько лет назад инфаркт заработали…

— Да, было дело. Забегался. Даже в метро по эскалатору бежал. Теперь такого ритма придерживаться не буду, и сердечко мое не должно подвести.

Для роли Никиты Хрущева поправился на 12 кг

— Где мы вас сейчас можем увидеть?

— Для роли Никиты Хрущева в сериале о Екатерине Фурцевой пополнел на 12 кг, сейчас шесть сбросил, но этого мало. Сериал — очень интересный, с прекрасными актерами — на стадии монтажа. Второй сезон в Академическом театре Моссовета, где блистали лучшие актеры нашей страны, играю роль царя Федора Иоанновича в спектакле «Царство отца и сына» по пьесам Алексея Толстого. В кино что-то давно не звали. Если предлагают играть какого-то морального урода, спрашиваю: почему он таким стал? Режиссер отвечает чаще: «Да не знаю! Играйте просто так». А я не могу — мне история нужна, что с героем в жизни произошло. Кроме меня никто об этом не задумывается, и мне становится грустно. Я отказываюсь. А теперь и вовсе не предлагают, зная мой въедливый характер. Наверно, пришло время молодых. Они любую роль с радостью примут и лишних вопросов задавать не будут.

Дмитрий Соловьев
Фото Натальи ЧАЙКИ