«Все идет к тому, что изобилие всюду будет, а хорошо ли это?»

Этот рассказ о моде семидесятых в СССР — и для тех и для других. Одни, быть может, почерпнут что-то любопытное, а другие почувствуют, как где-то на самом дне души всколыхнутся воспоминания о прошлой жизни, которая была так непохожа на нынешнюю, будто их разделяют века, а не какие-то жалкие сорок лет — миг на часах вечности.

Для кого-то семидесятые годы — доисторическая эпоха. А для кого-то — немалая часть жизни. Причем не худшая ее часть — детство, молодость…

Этот рассказ о моде семидесятых в СССР — и для тех и для других. Одни, быть может, почерпнут что-то любопытное, а другие почувствуют, как где-то на самом дне души всколыхнутся воспоминания о прошлой жизни, которая была так непохожа на нынешнюю, будто их разделяют века, а не какие-то жалкие сорок лет — миг на часах вечности.

В фильме «Дом Солнца» воссоздана атмосфера 1970-х.

Издалека семидесятые кажутся довольно благополучным десятилетием. Не случайно в это время рождается так много детей — люди реагируют на стабильность и уверенность в завтрашнем дне.

А если приглядеться к этой декаде прошлого века, за благополучным фасадом обнаруживаются зловещие черты.

Холодная война. Противостояние биполярного мира, олицетворяемого двумя ядерными сверхдержавами — США и СССР. Железный занавес, разделяющий мир на два лагеря.

В Европе это время массовой безработицы. В Советском Союзе все вроде пристроены. Даже в Конституции записано, что советский человек имеет право на труд. На зарплату можно жить. Но очень трудно что-нибудь купить, кроме необходимого для физического выживания минимума.

Но тем, кто был в те времена молод и хорош собой, хотелось одеваться красиво! Способов добыть импортный ширпотреб, бывший объектом желания продвинутых советских людей, было множество.

Два сапога — пара

«Пиджак белый. 1980 год. Трикотин. Привезен из загранплавания буфетчицей тихоокеанского лайнера и куплен с рук в Ленинградском университете». На выставке «Мода социализма», с огромным успехом прошедшей не так давно в Москве в Музее современной России, под каждой вещью тех лет была этикетка, рассказывающая ее историю, часто захватывающую, как детектив.

Я сама могла бы написать множество таких историй. Помню историю покупки потрясающих финских сапожек на высоком каблуке, из тонкой кожи оранжевого цвета. Их «принесли» моей знакомой парикмахерше. Увидев сапоги, я сразу влюбилась в них. Но — какая досада! — мне не хватило денег, чтобы расплатиться, а верить на слово парикмахерша не захотела. Компромисс был найден. Она вышла из положения очень ловко, взяв деньги за один сапог. Один я и привезла домой, а второй получила только через три дня, когда собрала недостающие деньги.

Дом моделей

В 1970-е в общей массе люди даже на Невском выглядели так, что иностранца было видно за версту. Это, честно признаться, было больно осознавать. Было обидно за нас — ну чем мы хуже?

На иностранцев смотрели в огромные окна роскошного дома в стиле модерн, построенного знаменитым архитектором Лялевичем, советские художники-модельеры, труженики Ленинградского дома моделей одежды, просуществовавшего на Невском проспекте с 1944 до 1991 года.

Глядя на толпу, текущую по Невскому, можно было почерпнуть идею-другую. Но внедрить эти идеи в массы художники не могли, потому что созданные ими коллекции принимал худсовет, в который входили представители швейных фабрик. А они старались упростить модель до предела — чтобы отшить ее массовым тиражом было легче и быстрее.

В Доме моделей была небольшая группа художников, которым завидовали все прочие. Счастливцы входили в группу так называемого перспективного моделирования. Иными словами — этакий социалистический вариант «от кутюр». Эти модели выставлялись в огромных витринах красивого здания. Иностранцы, прогуливающиеся по Невскому, порой сдуру забредали туда, думая, что раз вещи демонстрируется в витрине — значит, их можно купить. Не тут-то было!

Иногда со склада модели продавались по блату женам высокопоставленных советских чиновников. А порой, по дружбе, — простым труженикам Дома моделей. Я работала в выпускаемом ЛДМО журнале мод позже, во второй половине 1980-х. И смогла приобрести там несколько вещей, которые были такой неслыханной красоты и такого потрясающего качества, что я не расставалась с ними много-много лет и сносила буквально до дыр. Теперь так не шьют.

Фарцовщики на Галере

Импортный ширпотреб — объект страстного желания советских людей. Тогда не спрашивали, где, в какой стране сделана вещь. Главное, что она — импортная. То есть — фирма (это слово часто произносилось с ударением на последнем слоге). В Ленинграде настоящую «фирму» можно было купить в общественном туалете на Думской улице и на знаменитой Галере — так называли аркады второго этажа Гостиного двора, где собирались продавцы и покупатели. 

Фарцовщики были в основном молоды, привлекательны и, ясное дело, модно одеты. Все происходящее напоминало авантюрные фильмы с Бельмондо. Никто не предлагал тебе вещи открыто, как сейчас на рынках. Нет, молодой человек как бы случайно проходил мимо тебя и шепотом спрашивал: «Что ищешь?» — «Мне нужны джинсы!» — «У меня есть такие и сякие». Примерить тоже было невозможно, приходилось покупать вприглядку. Хорошо помню свои первые джинсы — классические, темно-синие, с тройной строчкой и замшевой нашивкой на заднем кармане с портретом голливудского актера Джеймса Дина и написанным по-английски вопросом: «Ты помнишь Джеймса Дина?» Стоила эта красота 160 рублей (средняя зарплата в те времена равнялась 120 — 150 рублям).

Иногда приходилось ехать за вещами куда-нибудь на дом к фарцовщику, такси оплачивал покупатель.

Далеко не все фарцовщики были ограниченными рвачами, обуреваемыми жаждой наживы. Некоторые были очень милы и умны, и с ними складывались чуть ли не дружеские отношения. И тогда вечерами они приглашали уже не на Галеру, а в кино, где тогда, в конце 1970-х, можно было поймать отличные фильмы вроде «Семейного портрета в интерьере» Лукино Висконти или «Все на продажу» Анджея Вайды. Денег у фарцовщиков было много, и вечера они проводили в ресторанах и модных барах вроде «Севера» на Невском, «Баку» на Садовой, «Шайбы» в гостинице «Советская» или «Метрополе» в переулке Крылова. Кстати, неподалеку от «Метрополя» находилось отделение милиции, куда время от времени препровождали и продавцов, и покупателей. Хотя в чем, скажите, была вина тех, кто просто-напросто хотел купить модную вещь?

Иконы стиля

Информацию о моде граждане СССР черпали в основном из фильмов — чаще зарубежных (в основном французских и итальянских), а порой и отечественных. Так, подлинной иконой стиля стала Барбара Брыльска в фильме Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С легким паром!» (1977).

Вместе с другим знаменитым рязановским хитом семидесятых годов — «Служебным романом» — этот фильм можно считать энциклопедией нравов и мод советской интеллигенции. 

Конечно, коллеги и подружки прекрасной Нади выглядели куда более реалистично. Но именно образ Нади Шевелевой притягивал и завораживал. Вряд ли во всем Ленинграде или Москве можно было отыскать такую красивую учительницу, к тому же — одетую по самой последней моде на свою учительскую зарплату. Но так хотелось в это верить и так хотелось быть похожей на Барбару Брыльску, что в моду вошли простые и элегантные платья-рубашки (хит моды 1970-х, предложенный американским модельером Роем Хальстоном) и огромные меховые шапки, надвинутые на глаза. Кстати, эти шапки а-ля Брыльска и платья-рубашки практически и не выходят из моды, а дизайнеры обожают цитировать семидесятые на все лады.

Словарь

Как у представителей любой профессии, у фарцы был особый сленг.

Банлон — облегающий свитерок с воротником под горло.
Батник — рубашка с планкой, отделанной строчкой.
Пуссер — толстовка с трикотажными подвязами.
Рифленка — свитер в мелкую резинку.
Самопал — так презрительно называли подделку под фирму.

«Березка»

Так лирически называлась появившаяся в 1960-е сеть закрытых магазинов, где за валюту можно было купить зарубежные товары и продукты. А также книги, выпущенные в СССР, но в широкую продажу так и не поступившие. Поскольку тогда в СССР за валюту могли дать очень большой срок, покупать в «Березке» могли только иностранцы, приехавшие в СССР как туристы или работающие здесь.

Первый томик стихов Ахматовой мне купил в «Березке» друг из Италии, очень любивший стихи. Там же был приобретен дефицитнейший том Михаила Булгакова, в который входили «Белая гвардия», «Театральный роман» и «Мастер и Маргарита».

«Альбатрос»

Сеть магазинов, в которых товары можно было приобрести в обмен на боны и сертификаты, которыми выдавали в советские годы часть зарплаты счастливчикам, работавшим за границей, — представителям посольств, морякам, сотрудникам «Аэрофлота». Рядовым гражданам путь туда был закрыт. 

Рожденные в СССР

Воспоминания очевидцев

Наталья Крылова, искусствовед:

— Сейчас трудно понять, «что носят», потому что носят всё. А тогда если уж мини, то мини у всех, если макси, то тоже повальное. Вообще повальное увлечение чем-то — это был главный показатель. Вот в «Служебном романе» секретарша перечисляет начальнице: батник, блейзер, а у меня сразу перед глазами все это встает...

Все нужно было «доставать» и все, что «доставалось», и было модным. Модно можно было одеться, если у тебя были знакомые моряки, у которых были боны, либо люди, работавшие за границей, — у тех были сертификаты. Боны и сертификаты продавали и перепродавали, купленные на них вещи получались очень дорогими.

Помню, у мамы была приятельница, очень изящная женщина. Дама эта однажды распустила верблюжье одеяло и связала себе из него — пальто! Одеяло было с рисунком — с верблюдами, но при роспуске ниток все перемешалось и стало таким песочно-кремово-зеленоватым и очень пушистым. Какие-то пуговицы бабушкины она у себя нашла диковинные, и... улица на нее всегда глазела. До сих пор помню это рукотворное чудо...

Владимир Рекшан, рок-музыкант, писатель:

— Мода моей юности связана с джинсово-хипповой революцией. Семиотикой нового поколения. Главное было — достать джинсы. Первые у меня появились в 1968-м — выменял у одного студента на шерстяной пуловер, купленный мамой. «Lee»! Все первые джинсы помню от начала и до конца. Начало 1970-х — одежду как могли копировали с западных рок-звезд. К середине 1970-х джинсы из одежды элиты стали уже массовой культурой и резко выросли в цене. Еще становились популярны T-шотки. Всякие анцеры, цепочки, кроссовки. Были популярны разные потертые кожаные пальто послевоенного покроя. В середине 1970-х вошли в моду тулупы типа дворницких. Как-то году в 1977-м я познакомился с музыкантами польских «Червона гитар» и достал им несколько наших тулупов — они были просто счастливы.

Юрий Макаревич, дизайнер:

— Я учился в те годы в Ташкентском университете. Купить что-нибудь,  да еще модное, было практически нереально. Почти все шили сами и вязали. А особо продвинутые — вышивали. А вот модная обувь — была. Ее поставляла греческая диаспора. Когда в 1977 году к нам на гастроли приехала только-только прославившаяся и безумно модная Пугачева, все дамы, пришедшие на концерт, увидев ее на сцене, выдохнули: «А я эти босоножки уже два года как выбросила». Из модельеров знали  Шанель (представляли себе, что такое костюм в стиле «шанель» и маленькое черное платье). Знали о существовании Кардена (благодаря Майе Плисецкой).
Когда хвастались обновкой  (фирменной), просто говорили: «Французское платье, английское платье». Модный грим копировали с обложек журнала «Советский экран».

Ванда Рисс, журналист:

— Конечно, все, что продавалось в магазинах «Одежда», да, собственно, и в больших универмагах, носить было невозможно. Сколько помню себя (в частности, и в 1970-е), мама выписывала таллинский журнал мод «Силуэт». (Был, конечно, еще и «Рижская мода», но он как-то «не ложился» на наши вкусы.) «Силуэт» — с выкройками, поэтому я с легкостью каждый сезон признавалась подругами «моднючей». В те же годы пользовался нашим «уважением» польский черно-белый журнальчик «Кобета и жиче». За ним надо было рано утром в субботу ехать в определенный киоск на Петроградской стороне. Размером он был в половину формата А4, на газетной бумаге. Но фасончики, перемежающиеся польским текстом, были умопомрачительными. Пальто мы, конечно, не покупали, а шили. На Садовой, 49, в маленьком ателье работал известный всему городу закройщик Олег Яковлевич Гольдман. «Шились» тогда у него и Эдита Пьеха, и Мария Пахоменко, и прочие наши советские дивы. Вещи его были очень элегантны и ненавязчиво модны. Примерно в 1975 году он эмигрировал в Штаты. И мы (о, наивность, смешная теперь) надеялись — а вдруг вернется… Как-то раз моя мама в троллейбусе оказалась напротив элегантно одетой женщины. Они некоторое время разглядывали друг друга, потом мама спрашивает: «Олег Яковлевич?» Та, улыбнувшись, утвердительно кивает...

Наталья Смирнова, пенсионерка:

— Почему-то мне при слове «семидесятые» вспоминаются широченные брюки, которые падали от верхней части бедер такими «трубами», и узенькие вязаные жилетки до талии. А зимой все ходили в шапочках, связанных в резинку, с обязательными двумя отворотами. Еще длинные шарфы тогда вошли в моду, которые обматывали несколько раз вокруг шеи. Меня однажды незнакомый парень в метро спас от гибели «в стиле Дункан» — шарф, когда я выходила, застрял в захлопнувшихся дверях и поезд тронулся. Шарф меня бы задушил, я не успела бы его размотать — парень дернул его с такой силой, что шарф разорвался... Он оказался таким милым, что повел ошалевшую от ужаса девушку пить кофе в какую-то забегаловку, а потом проводил домой — без авансов, просто из сострадания.