Все то золото, что блестит

Какого цвета Петербург? Чаще говорят — серого, пепельного. Таким он стал от дождей и туманов. А Татьяна Матвеевна видит Петербург только золотым. Таким он был в ее юности, таким останется для нее навсегда. Более шестидесяти лет позолотчица Татьяна Телюкова восстанавливает рукотворную красоту.

Какого цвета Петербург? Чаще говорят — серого, пепельного. Таким он стал от дождей и туманов. А Татьяна Матвеевна видит Петербург только золотым. Таким он был в ее юности, таким останется для нее навсегда.

Революция и реставрация

Татьяне Матвеевне Телюковой восемьдесят три года. Она — художник-реставратор позолоты Павловского музея-заповедника. В профессии — более шестидесяти лет.

— Друзья мне часто в шутку говорят: «Ты хочешь попасть в Книгу рекордов Гиннесса как старейший из работающих реставраторов!»

А я отвечаю: «Я работаю и не думаю о рекордах. Я человек счастливой судьбы: восстанавливаю рукотворную красоту, и этим восторгаются люди. Разве может быть большее счастье?» А что касается возраста, то я тут не одинока. Еще трудятся реставраторы первого, послевоенного «призыва» — живописец Владимир Григорьевич Корбан, позолотчица Нина Константиновна Рогозина, скульптор Лилия Михайловна Швецкая... Правда, все они меня хоть чуть-чуть, но моложе. Так что на рекорд, может, и пойду!

...Ленинградский реставратор — это особая профессия. Ведь ни один большой город не был так изуродован во время Второй мировой войны, как наш родной город. Именно в Ленинграде была впервые в мире разработана методика комплексного воссоздания памятников архитектуры XVIII — XIX веков.

— Тогда, после войны, реставраторов рабочих профессий осталось единицы. Мы должны были не просто пополнить эти ряды — а создать заново нашу реставрационную армию. Мы — это мальчишки и девчонки, возвратившиеся из эвакуации...

Жили в тесных общежитиях — в одной комнате коек двадцать, а то и больше. Родители-то почти у всех погибли. Я не думала, что стану позолотчиком, но за нас тогда все решили взрослые: особые комиссии распределяли детей в разные ремесленные школы. Тех, у кого были хоть какие-то художественные способности, отправляли в специально созданные архитектурно-художественные училища. Вот так и создавались наши реставрационные ряды.

Золото тоньше волоса

Я училась в училище № 9, оно находилось тогда на Невском проспекте, в доме № 32 — 34, возле костела Святой Екатерины. В нашем училище позолотное дело преподавал Петр Иванович Смирнов — замечательный человек и талантливый преподаватель. Сам он долго осваивал позолотное мастерство, еще до революции, «у хозяина». Главное в позолотном деле, говорил Петр Иванович, — это подготовка. В прошлых веках позолотный процесс выдерживался очень строго: вначале деревянную деталь покрывают левкасом, особой смесью из клея и мела; затем идет цировка — резьба по левкасу; а уж потом покрытие детали лаками. И только тогда — само золочение. Листики сусального золота тоньше человеческого волоса. Брать его можно только специальной «лапкой», изготовленной из беличьего хвостика. Разрезается лист золота также специальным ножом на особой кожаной подушке...

Каждый этап требует определенного времени. Как говорят старые позолотчики, «недосохнет лак — плохо, пересохнет — тоже плохо, и вещь загублена». Материалы для подготовки раньше использовались только натуральные. Поэтому и держалось золото на любой поверхности — хоть деревянной, хоть металлической — и сто, и двести, и триста лет... Люди, приходя в любой петербургский дворец, как правило, видят там много позолоты, восхищению нет предела. Например, туристы всего мира поражаются, увидев Большой зал Екатерининского дворца в Царском Селе. Стены его украшены позолоченной резьбой в стиле барокко. Восстанавливала позолоту большая бригада, более десяти человек. Особый блеск золота в этом зале достигался опять же благодаря специальной подготовке деревянных деталей, это было так называемое золочение «на полимент». Полимент — состав, в который входят глина, воск, животное сало, размачивают всю эту смесь на томленом яичном белке — поэтому запах порой в позолотных мастерских стоит не самый приятный. Однако стоит все это терпеть, чтобы вернуть вещи тот облик, который задумал мастер восемнадцатого века...

Сейчас, конечно, молодые специалисты все больше и больше используют в позолотном деле синтетические материалы, порой игнорируют схему подготовки. О результате я говорить не буду, каждому, как говорится, свое. Но все же не нужно забывать, что мы не просто позолотчики, а еще и реставраторы, поэтому не имеем права нарушать законы прошлого, в котором, на мой взгляд, было больше красоты.

Километры лепных декоров

В последние годы Татьяна Матвеевна работает в Павловском дворце и живет в Тярлеве — поселке, который теперь уже стал частью Павловска. Павловск — это самая большая любовь в ее жизни, все здесь так просто и так возвышенно — и дворец, и парк, и тихие улочки, которые летом утопают в сирени и жасмине. Она часто проходит по залам дворца и вспоминает, каким он был сорок, пятьдесят лет назад. Думает о тех людях, которые собирали эту красоту буквально по крохам, по обломкам...

— Как-то я услышала, как два молодых человека, стоя в одном из залов, рассуждали: «Как? Здесь, в Павловске, была война и все было разрушено? Да быть этого не может...» Мне странно это слышать и горько.

Помню, как мы вернулись из эвакуации: с едой плохо, с жильем плохо, но таким большим было желание восстановить родной город, что и голод, и холод, и бездомность — все куда-то уходило. И смотрю я сейчас на Петропавловскую крепость, на Исаакиевский собор, на Екатерининский дворец в Царском Селе — везде мне и моим товарищам довелось потрудиться. Труд этот был тяжким, ведь блеск золота — это уже последний этап. А сколько приходилось в прямом смысле слова убирать грязи, прежде чем та или иная деталь обретет понятные черты. Тогда, в пятидесятые — шестидесятые годы, нам приходилось за короткие сроки осваивать целые километры лепных и деревянных декоров и купольных покрытий. Сейчас мне даже не верится: ведь нас было не так уж много в Специальных научно-реставрационных производственных мастерских — так называлось первое в Ленинграде реставрационное предприятие. Уже несколько лет 1 июля — в этот день в 1945 году были открыты наши мастерские — мы отмечаем в Санкт-Петербурге День реставратора. Праздник — достойный нашего города. Но, увы, все меньше своих ровесников я вижу в этот праздничный день. В нынешнем году на праздничном вечере в зале Капеллы Владимир Григорьевич Корбан — талантливейший художник-реставратор — сказал очень проникновенное слово о старых ленинградских реставраторах, и мы почтили их память минутой молчания...

Я счастлива, что принадлежу к этому поколению, счастлива тем, что тружусь в Павловске — в одном из самых прекрасных городов России.

...Два года назад в Павловском дворце была открыта выставка, посвященная 50-летию начала реставрации дворца. В экспозиции был представлен диван, сделанный по рисунку великого архитектора Андрея Никифоровича Воронихина. За два века этот красивейший предмет мебельного гарнитура потерял былую роскошь, утрачена была и позолота. Не один месяц трудилась Татьяна Матвеевна над тем, чтобы императорский диван вновь предстал перед ценителями искусства во всем великолепии.

Марина КРОТОВА