Прорыв. Как это было

Листаем дневники военного корреспондента Арифа Сапарова

Приближается 70-летие прорыва блокады Ленинграда. Если брать посуточный отсчет, то сегодня мы отмечаем третий день наступления. Между пробивающимися друг другу навстречу в районе Синявина частями Ленинградского и Волховского фронтов — два километра. Перед операцией «Искра», так в донесениях обозначалось взятие «синявинско-шлиссельбургского выступа», превращенного немецким командованием в мощный укрепрайон, советские войска разделяли 12 километров.

Наступление было стремительным. Надо сказать, что в 1942 году советским командованием было предпринято 5 попыток прорыва. Последняя операция, к которой готовились практически тайно, должна была увенчаться успехом.

«Вечерний Петербург» публикует материал по воспоминаниям военного журналиста Арифа Cапарова, которого из газеты «На страже Родины» в начале 1943 года срочно перевели в отдел пропаганды политуправления Ленинградского фронта. Документы и фотоматериалы предоставлены его сыном Мирсаидом Сапаровым.

«На прорыв». 1942 год. Рисунок Владимира Серова. Был сделан для «Ленинградской правды». Но не публиковался.

Когда 11 января 1943 года Арифа Сапарова, военного журналиста газеты «На страже Родины», вот уже второй год по заданию командования оперативно освещавшего деятельность легендарной Дороги жизни, срочно вызвали в Политуправление Ленинградского фронта, его озарила догадка, почти мгновенно ставшая уверенностью: НАЧАЛОСЬ!

Началось то самое решающее наступление, которое покончит с блокадой Ленинграда.

Как писал впоследствии Ариф Сапаров в очерке «Ночь перед боем»: «…Мы понимали, что готовится битва, говорили об этом, старались постичь, как она развернется, но, разумеется, толком ничего не знали».

Военным советом фронта был утвержден очень краткий список лиц, посвященных в секреты предстоящей операции «Искра».

Всем были горько памятны предшествовавшие героические, но безуспешные попытки разорвать кольцо блокады:

Любанская операция, трагически завершившаяся окружением 2-й ударной армии и гибелью почти ста тысяч советских воинов;

наступление в августе 1942 года, так называемое «Синявино 42». Его неудача была предрешена тем, что как раз в это время группа армий «Север» была пополнена прибывшей из Крыма отлично вооруженной 11-й армией фельдмаршала Манштейна, о чем советская разведка даже не догадывалась.

Но теперь, в январе 1943 года, после успехов Красной армии под Сталинградом, ситуация была решительно иной. Это чувствовали все, даже те, кто не имел реального представления о соотношении военной мощи противников.

Ариф Сапаров присутствовал при выступлении командующего фронтом на заседании штаба, предшествовавшем битве. Став пропагандистом, но оставшись корреспондентом, Ариф Сапаров свидетельствует в своем дневнике:

«Рассказ генерала Говорова был немногословным, выверенным и деловитым. Буднично и суховато Говоров объяснил нам план и задачи предстоящего наступления. Он говорил о том, что вначале ударят с приморского плацдарма войска Федюнинского, а после них вступит в дело корпус генерала Симоняка.

И все сделалось понятным, будто и не было никакой тайны, ревниво оберегавшейся уже несколько месяцев.

Вот, значит, для чего перевозили полки и дивизии в Ораниенбаум с непривычными предосторожностями, в кромешной темноте безлунных ночей, когда даже спичкой чиркнуть считается преступлением.

Вот зачем сгоняли по семи потов с гвардейцев, когда обучались они в своих тренировочных лагерях и на учебных полях брать специально построенные городки, оборудованные по типу немецких укрепленных пунктов.

Вот почему на Токсовских озерах учились быстро преодолевать ледяные поля и крутые обледенелые берега.

Да, фашистов ожидал сюрприз, к которому они вряд ли были готовы. Бывалый вояка Кюхлер, возглавлявший немецкую группу войск «Север», никак не ожидал, что впервые в истории осады крупных городов главный удар будет нанесен изнутри блокадного кольца. Причем силами не одной дивизии, как в 1941 году, а целой армией».

Ариф Сапаров, работая на Дороге жизни, знал, что суда Ладожской флотилии, пользуясь погодной аномалией конца 1942 года, продолжали навигацию вплоть до первых чисел января и сумели только в период с 13 декабря до 8 января перевезти в Ленинград тридцать восемь тысяч воинов и необходимое для них вооружение.

«Свое выступление на совещании Говоров заключил непривычными для военного времени словами: «Товарищи, за работу!» — свидетельствует далее Ариф Сапаров. — Мы немедленно разошлись по комнатам, отведенным для нас комендантом. Две трети политработников были уже в частях. А нам предстояло воплотить слова командующего фронтом в сотни текстов — инструктивных писем, обращений, листовок, способных донести до каждого бойца значение происходившего».

Работали днями и ночами, не покладая рук, вернее, не разгибая спины, так Сапаров рассказывает о пропагандистах.

Один из самых ответственных офицеров Политуправления майор Небалуев только что прибыл с Волховского фронта. Доставил от товарищей по оружию пламенное обращение. Штабисты буквально учили его наизусть, а пропагандисты, конечно, распространили по частям:

«Наступил долгожданный час. Мы идем к тебе, многострадальный Ленинград. Мы будем идти вперед и только вперед. Среди нас не будет трусов и малодушных. Мы будем равняться по вашей доблести и мужеству, дорогие ленинградцы. Другого пути у нас нет. Смерть или победа! Мы клянемся тебе, Ленинград, только победа!»

Продолжение следует.