«Fuimus et Sumus» — «Мы были и есть»

Это девиз старинного рода Мекленбург-Стрелицких, судьба которых оказалась накрепко связана с Ораниенбаумом. Сегодня о величии тех, кому принадлежали эти земли и дворцы, напоминает лишь памятный камень на разрушенной могиле.

«Fuimus et Sumus» — «Мы были и есть». Это девиз старинного рода Мекленбург-Стрелицких, судьба которых оказалась накрепко связана с Ораниенбаумом. Сегодня о величии тех, кому принадлежали эти земли и дворцы, напоминает лишь памятный камень на разрушенной могиле.


Сама могила была разорена в тридцатые годы минувшего столетия, когда в Ораниенбаумском парке открыли танцплощадку, а могильные камни понадобились для пьедестала памятника Ленину, который соорудили неподалеку. Крест с могилы тоже пропал. Лишь в девяностые годы ушедшего века гранитный камень отметил приблизительное место захоронения герцога Мекленбург-Стрелицкого и его дочери Натальи Карловой.

Памятный знак, установленный в 1998 году на месте могилы отца и дочери.

Маленькая Швейцария в окрестностях Петербурга

В Ораниенбаумском парке этот камень замечают не сразу — он чуть в стороне от главных дорожек. Между тем речь идет о последних владельцах Ораниенбаума.

Мы много говорим сейчас, в преддверии 300-летнего юбилея резиденции, о Меншикове, о Екатерине Второй, даже про Петра Третьего вспомнили. Но вот этот гранитный камень на месте разоренной двойной могилы… История семьи Мекленбург-Стрелицких и Карловых в Ораниенбауме заслуживает не меньшего внимания.

Напомним, что до 1873 года усадьба Ораниенбаума принадлежала великой княгине Елене Павловне — великой благотворительнице и покровительнице искусств, чье имя мы связываем и с Русским музеем, и с Медицинской академией последипломного образования. Именно при Елене Павловне здесь, в Ораниенбауме, из замкнутых ансамблей вокруг Меншиковского дворца, Петерштадта и дачи Екатерины Второй и возник тот самый знакомый нам ныне огромный парк. Именно она решила сделать здесь романтический восточный участок парка с крутыми берегами речки Карости, который сразу же назвали Швейцарией.

Я утверждаю: это враки, что счастья нет в неравном браке!

Одна из пяти дочерей княгини Елены вышла замуж за герцога Георга Августа Мекленбург-Стрелицкого. И вот их сын  Георгий Георгиевич влюбился, что называется, насмерть — навсегда и на всю жизнь — во фрейлину своей матери дворянку Наталью Ванлярскую. Брак по всем законам высшего света был невозможен — Наталья не была столь высокого происхождения, чтобы стать герцогиней. Но мезальянс не испугал влюбленного Георгия, хотя дети от этого брака не смогли носить его фамилию и были лишены права наследовать Ораниенбаум после его смерти. Брак совершился в 1890 году, Наталья получила имя и титул графини Карловой, но признали ее при дворе как супругу Мекленбург-Стрелицкого лишь в 1906 году. По свидетельству Александра Николаевича Бенуа, «злые языки говорили, что Наташа Ванлярская «женила на себе» герцога… но это едва ли было так. Наталья Федоровна всем сердцем (и даже против своей воли) полюбила «своего принца», со своей стороны «принц» нашел в ней свой идеал… Довольно высокая, очень стройная, с глазами, в которых играет какая-то весело-лукавая и в то же время ласкающая искорка». Для любящих главным было другое — они вместе, у них есть дом — прекрасный Ораниенбаум, у них есть дети — три дочери и сын, тоже Георгий, которого в семье прозвали Тедди. Именно он оставил воспоминания о жизни семьи в Ораниенбауме, продиктовав их уже в эмигрантском своем далеке — в Германии в середине прошлого столетия своей жене Шарлотте. Кстати, Тедди не поддержал нацистов в годы Второй мировой войны — за это его дворец в Ремплине (Германия) был сожжен, а сам он оказался в Заксенхаузене, но, по счастью, не погиб и был освобожден.

Так здесь тихо, хорошо, мирно и… больно

Так вот, об ораниенбаумском быте. Тедди подробно описывает комнаты дворца — где стояло кресло Папа, где были комнаты Мама… За 24 года брака герцога и графини накопилось пятнадцать толстых пачек писем — любовный роман длиною в жизнь.

Герцог, как водится, был военным и шефом артиллерийского полка. Но его страстью и любовью была музыка. Он играл на виолончели и даже сам сочинял. По признанию друга семьи композитора Цезаря Кюи, «у герцога был и композиторский несомненный талант… но в общем написал он очень мало, так как относился с непомерной строгостью к своему творчеству». Тем не менее герцог создал квартет музыкантов-виртуозов, прославившихся своими концертами на весь Петербург, Россию и Европу.

Наталья Федоровна в конце концов своей любовью к семье, своим благородством покорила сердца тех, кто был когда-то против их «неравного» с герцогом брака. Графиня Карлова вела обширную переписку: среди ее корреспондентов Иван Гончаров, Николай Павлов, Константин Победоносцев, Анатолий Кони. Графиня широко занимается благотворительностью, пополняет библиотеку, воспитывает детей.

В 1909 году герцог в своем особняке на Фонтанке, 46, почувствовал себя плохо и умер от обширного инфаркта. Траурный поезд прибыл в Ораниенбаум 24 ноября, отпевали герцога по лютеранскому обряду в Каменном зале — там тогда была кирха. Младшая дочь — Наташа, Ташенька — горько переживала смерть отца, приходила на могилу даже в темные вечера и ночи. В 1913 году, после одного из таких посещений она заболела воспалением легких и умерла. Ее похоронили тут же, в могилу отца.

Потом была Первая мировая война. «Только и спасаемся, усиленно работая», — писала овдовевшая и потерявшая дочь графиня Карлова сыну Георгию на фронт. Наталья Федоровна ухаживала за ранеными, организовывала помощь семьям погибших, разыскивала пропавших без вести. И вспоминала своего мужа. 2 февраля 1915 года было бы 25 лет их брачному союзу. Она поехала в Ораниенбаум: «Так здесь тихо, мирно, хорошо и… больно!» Впереди был 1917 год, революция, эмиграция, непростая жизнь дочерей и сына герцога и графини. Одна из дочерей — Екатерина (в замужестве Голицына) погибла в 1944 году в Лондоне во время фашистской бомбежки…

Георгий Георгиевич с семьей. Фото из сборника «Ораниенбаум. Век XIX...»

Галина Артеменко, фото ГАРФ