«Правда, голубчик, правда, что ныне интеллигенция наша сволочь»

Сейчас вы пока еще не сможете проникнуть внутрь этого домика — Императорского телеграфа, южный фасад которого выходит на Санкт-Петербургское шоссе, а северный смотрит вглубь парка Александрия в Петергофе. Вы сможете пока только погулять вокруг, если решите воспользоваться нашими советами и отправиться в путешествие по Александрии. Зато под самый занавес сезона вы сможете прийти в Императорский телеграф — тот самый домик с атриумом.

Сейчас вы пока еще не сможете проникнуть внутрь этого домика — Императорского телеграфа, южный фасад которого выходит на Санкт-Петербургское шоссе, а северный смотрит вглубь парка Александрия в Петергофе. Вы сможете пока только погулять вокруг, если решите воспользоваться нашими советами и отправиться в путешествие по Александрии. Зато под самый занавес сезона вы сможете прийти в Императорский телеграф — тот самый домик с атриумом.

Как уверяет заместитель директора музея-заповедника «Петергоф» по экспозиционно-выставочной работе Татьяна Вергун, этот музей будет единственным в своем роде. Это будет действительно телеграфная станция — средоточие технического прогресса в России позапрошлого века.

Извольте «просемафорить депешу»

С 1833 по 1853 год телеграф в Александрии был оптическим — сообщения передавались из Зимнего дворца в Петергоф, а потом в Кронштадт. Когда музей откроется, то на верхнем этаже в мансарде посетители смогут сами «просемафорить депешу» и, как говорит Татьяна Вергун, «получить на руки ее бумажное воплощение».

А потом наступило время электромагнитного телеграфа. «Вполне можно вообразить, что электромагнитный телеграф в середине XIX столетия воспринимался современниками примерно так, как мы сегодня воспринимаем достижения IT-индустрии, — говорит Татьяна Вергун, — электромагнитный аппарат с буквенной клавиатурой на приемной станции имел вид зубчатого колеса с нарезанными на нем буквами. Связь с нужной станцией устанавливалась посредством коммутатора, имевшего вид циферблата с наименованием станций и стрелкой. В цепи был обязателен громоотвод, а аппараты питались током от песочных гальванических батарей». Это чудо ретротехники Татьяна Борисовна в прошлом году получила в дар лично из рук руководителя Восточноевропейского отделения фирмы «Сони-Эрикссон» — именно эрикссоновский аппарат стоял на телеграфе в Александрии. Понятное дело, что станция была особая — дворцовая. Но это не значило, что простые жители уездного Петергофа туда не ходили. Просто было два входа: один для господ из дворцового ведомства, а другой — для простых смертных. Жизнь на телеграфе кипела. Там, где много людей, самое место для рекламы — поэтому старинные рекламные плакаты украсят телеграф.

Святотатства не допустим!

Понятное дело, что в приемной телеграфной станции, как в любом общественном месте, в красном углу красовалась икона, а на стене висел портрет царствующего императора. Добропорядочный гражданин империи, да к тому же православный, зайдя в приемную, ломал шапку, крестился на икону, да еще и портрету кланялся. Это существенно замедляло проходимость и создавало среди обывателей толчею. Поэтому в 1904 году для удобства подданных вышел правительственный указ «О неснимании шапок» в телеграфных учреждениях, несмотря на портрет царя и икону. Этот указ вызвал бурю протестов у весьма значительной части населения («Святотатства не допустим!») и нешуточную полемику между прогрессистами и консерваторами. Об этом тоже вы узнаете, когда зайдете в приемную телеграфной станции в Александрии.

«Мы решили показать то, что всегда было скрыто от посторонних глаз, — жизнь телеграфистов, курьеров, приемщиков. Она была весьма и весьма непростой — работы много, столько, что порой и со станции не уйдешь, спали тут же, на телеграфе», — продолжает рассказ Татьяна Вергун. Служащие телеграфа питались на общей кухне, спали на втором этаже. В музее восстановят ледник, где хранились продукты, во внутреннем дворике, который превратили в атриум, будет стойло для лошади, выгребная яма (конечно же, ненастоящая), погреб для хранения продуктов — в общем, все, что нужно для автономной жизни загруженного работой телеграфиста.

Будет воссоздан и кабинет начальника станции, воссоздан стол, который когда-то был специально спроектирован для телеграфиста знаменитым архитектором Андреем Штакеншнейдером.

«Поздравляю тебя, Миша, законным браком. Будь проклят всю жизнь. Агнесса»

Телеграфисты, между прочим, все без исключения — и начальство, и нижние чины — давали подписку о неразглашении телеграфной тайны. «А разглашать было что. И потому что телеграф — императорский, и потому что содержание многих посланий носило курьезный, скандальный и откровенно провокационный характер, — рассказывает Татьяна Борисовна. — Эти послания сохранились благодаря строгой телеграфной цензуре, в то время как все остальные телеграммы спустя установленный срок уничтожались». Татьяна Вергун любезно разрешила мне скопировать некоторые послания петергофских жителей, запрещенные к передаче на императорском телеграфе и поэтому дошедшие до нас:

«Мосальск Красная Береза Трошкину
Поздравляю тебя, Миша, законным браком. Будь проклят всю жизнь. Агнесса»
Резолюция: «Не разрешать (если податель не исправит оскорбительное выражение)». Видимо, покинутая Агнесса наотрез отказалась снять проклятие с неверного возлюбленного.

Или вот еще:

«Воронеж, кадетский корпус кадету 2 класса Копцеву
Педагогическим советом ты исключен (травись топись повесься) словом делай что хочешь но ко мне в дом являться не смей. Копцев».
Резолюция: «Содержание телеграммы противно нравственности, а потому не подлежит передаче со словами «травись топись повесься», о чем известить подателя».

А вот еще телеграмма, которая сейчас бы называлась правительственной. Ее все же передали:

«Петербург Государственная Дума Пуришкевичу
Правда, голубчик, правда, что ныне интеллигенция наша сволочь. Гребенщиков».
Резолюция: «Передать (доставить) Севастьянов».

Галина АРТЕМЕНКО, фото автора